— О, да у нас находка! — моя лопата звякнула о спрятанное в земле металлическое кольцо. Колец оказалось два и они были ярко-зеленые, — Ножницы. Наверное, кто-то в прошлом году оставил, — подумала я и вместе с подошедшим начальником отряда мы начали очищать их от земли.
— Да ведь это бронзовые удила! — удивился Николай Михайлович, счистив с «ножниц» землю. Так сбылись две моих давних мечты: я стала археологом и нашла «клад».
Профессия археолога кажется не связанным с археологией людям очень романтичной. Археолог представляется смесью Индианы Джонса и Лары Крофт. Он бородат, покрыт толстым слоем загара, всегда готов к приключениям и, конечно же, через день находит сокровища. Мы привыкли к сенсационной археологии, к находкам мумий, гробниц царей и магической мести предков. Что же мы знаем о буднях археологов?
Я давно хотела опробовать на себе новую профессию и потому, когда мне представилась возможность поработать в археологической экспедиции, проходившей на границе Тувы и Красноярского края, я сразу согласилась.
Наш день начинался в 7.30 утра с внутренней борьбы: очень не хотелось выбираться из теплого спального гнезда в густой и сырой туман. Честно говоря, нам еще очень повезло с условиями, лагерь находился в нежилом селе Маральское и весь небольшой отряд жил в избе. Изба была старой и заброшенной, но мы её обжили: отмыли, покрасили, развесили яркие занавески и закопченное помещение стало похожим на дом.
Завтрак начинался в 8.00 и в 8.30 мы уже шли по туманной дороге на раскоп. Наш лагерь третий год копал большой древний могильник.
Некоторые курганы представляли собой сложенные красивыми кольцами камни с могильной ямой и огромной каменюкой у «изголовья». Другие были меньше и не так круглы, но внутри из камней была сложена конструкция, напоминающая очаг.
— Здесь были скелеты? — расспрашиваю я Александра Бианки, начальника нашего отряда.
— Большинство этих курганов были пусты. В прошлом году мы нашли половинку женского скелета.
— А куда другая половина делась?
— Скорей всего, он был ограблен еще в древности. Тогда был широко распространён такой способ добычи бронзы и других металлов. Этот курган хорошо заметен, грабители разбросали камни и кости погребённого, на открытом воздухе они быстро превратились в пыль и исчезли. Зато по сохранившимся костям антропологи могут установить, какому этносу принадлежала усопшая, сколько ей было лет и чем она была больна.
— А почему вот здесь выложен еще маленький полукруг, а там нет? Это очаг? Мёртвых здесь сжигали?
— Пока мы не можем точно сказать, каким был обряд погребения. Возможно, эти курганы принадлежат разным временным периодам, возможно, разным народам. Очага здесь не было, в почве нет пепла. Кости мы здесь тоже не находили, но этот курган граблен, может быть, они здесь и были, но уже истлели. А еще, возможно, что эти курганы были построены для проведения кенотафа, погребального обряда, то есть это символическая могила.
Находки в археологии очень важны для установки временных рамок. Притом обнаружение фаланги пальца, наконечника стрелы и золотого перстня имеют одинаковую научную ценность, они помогают определить период захоронения, этнос и понемногу воссоздают картину прошлого.
Пока мы беседуем о науке и аккуратно очищаем камни от корней и земли, крепкие тувинские парни снимают слой дёрна с нового участка раскопа. Потенциальных курганов здесь ещё очень много. В археологии большое значение имеет разведка. Как понять, является ли торчащая каменная спина частью кургана или это просто «дикий» горный камень, коих здесь миллионы?
Эта наука так и осталась для меня загадкой. Археологи часто сотрудничают с учёными из других областей и это даёт свои плоды. Зоологи, геоморфологи, антропологи — все эти люди вместе с археологами воссоздают картину прошлого и помогают лучше понять ту историю, которая свершается прямо сейчас у нас перед глазами. Археологи показались мне людьми, смотрящими на современную политику трезво и без эмоций. Они хорошо знают историю и могут спрогнозировать её следующий виток. Когда из года в год изучаешь процессы прошлого и видишь, как приходят и уходят народы, как они мигрируют, исчезают или растворяются в других это позволяет обрести отстранённый взгляд даже на самые тяжёлые современные события.
— Быть археологом — это значит быть ещё и психологом. Нам известны разные периоды миграции народов, заселяющих Сибирь, в разные периоды здесь наблюдалась разная динамика развития, но что побуждало этих людей к миграции? — рассказывает Николай Боковенко, кандидат исторических наук, начальник Средне-Енисейской археологической экспедиции, — раньше было принято считать, что к миграции людей побуждала засуха, но совместные с геоморфологами исследования показали, что, наоборот, произошло увлажнение почвы.
Место наших раскопок, долина реки Иджим — это бело пятно в археологии. Это Древне-усинский тракт, путь, соединяющий Туву, Хакасию, Алтай ещё за 3-4 тысячи лет до н.э. Возможно, это одно из ответвлений Великого шёлкового пути. Здесь не было постоянных поселений, местные поселения скорее напоминали перевалочные базы. Долина была активно заселена в эпоху Бронзы развитыми народами, здесь проходили караванные тропы, это можно сказать точно, потому что были найдены кости верблюдов и китайские монеты эпохи Тан. Археология — это наука остывших следов. Она близка криминалистике, только в криминалистике картина воссоздаётся тут же, а в археологии тысячелетия спустя. Мы изучаем прошлое, чтобы лучше понимать настоящее. Основные вещи в мире не меняются. На мой взгляд глобальные проблемы народов остаются теми же. Во-первых, люди должны обеспечить себе выживание, во-вторых, сохранить окружающую среду и, наконец, сохранить свою культуру.
Когда верхние слои почвы сняты, начинается кропотливая «подготовка к фотосессии»: камни очищаются от пыли и корней, земля вокруг них выравнивается до уровня дневной поверхности (то есть уровня почвы, который был на поверхности во время захоронения) и подметается. Когда свежеоткопанный курган полностью очищен, его фотографируют и наносят на чертёж. Это очень важная часть работы, которая помогает увидеть картину целиком и обратить внимание на те моменты, которые раньше были упущены. Очень похоже на то, как детективы сопоставляют улики.
Быть археологом — это значит жить экспедициями, жить вдали от семьи и благ цивилизации. Жить почти, как те кочевники, чьи могилы раскапываешь: несколько месяцев монотонной работы под открытым небом, потом несколько месяцев в институте в городе, а потом снова в поле. Кочевники зависели от пастбищ, археологи зависят от финансирования.
— Закон обязывает компании финансировать проведение раскопок на месте будущего строительства. Большинство городов стоят на месте древних городищ и необходимо сначала провести исследования археологических объектов прежде, чем строить что-то новое. К сожалению, этот закон часто не соблюдается. Бизнесмены и другие деятели в России пока не достигли того же культурного уровня и понимания, как в Европе, где могут приостановить строительство новой станции метро на два года при обнаружении археологического памятника, — рассказывает Николай Боковенко.
Археологи в России редко могут позволить себе исследование интересного объекта. Возможно, им как учёным не хватает менеджерских качеств: умения найти инвестора, интересно представить проект, получить финансирование. Они охвачены наукой, а наука часто идёт в разрез с коммерцией. Мы рискуем потерять свою землю, свою многонациональную культуру, если перестанем обращаться к истории. Торговая реальность не оставляет науке выбора.
Возможно, в этом есть свои плюсы. В археологию не идут за деньгами, археологами становятся люди, влюбленные в походы и историю. При всей своей реалистичности часть своей жизни они проводят в параллельном мире среди событий далёкого прошлого и делятся этим миром с нами.
Мы сегодня хорошо потрудились и за ужином с удовольствием обсуждаем, что будем делать завтра на новом участке. Может быть мы потратим несколько дней на раскоп «пустой» земли, а, может быть, удача улыбнётся и мы узнаем чуть больше о жизни наших предков и нас самих.
Понравилась статья? Буду очень благодарна, если вы расскажете о ней друзьям: